На презентации книги «Общепит. Микоян и советская кухня» журналист и переводчик Ирина Глущенко предложила гостям отведать брауншвейгскую сырокопченую колбасу, произведенную мясокомбинатом имени Микояна, и поделилась необычными сведениями о жизни в советское время.
Ирина проводила исследования архивных материалов, общалась со специалистами и потомками наркома, являвшегося ключевой фигурой в советской системе общественного питания, чтобы установить неизвестные ранее сведения Анастаса Микояна, ездила на мясокомбинат, названный в его честь.
Замечали ли вы, что наши котлеты напоминают мясо из гамбургеров? Дело в том, что «гамбургеры», как их называл нарком, послужили их прототипом. В середине тридцатых годов, когда Микоян посетил США для изучения передового опыта, он был восхищен бутербродами с котлетой и инициировал заказ 25 автоматов для их изготовления. Внедрить продажу гамбургеров в Советском Союзе, а также кока-колу (которая также понравилась Микояну), не позволила война и ухудшение отношений с Америкой. Однако гамбургеры и кола стали образцом для «микояновских» котлет и промышленного кваса.
В некоторых работах Ирины Глущенко прослеживаются мрачные антиутопические мотивы, напоминающие произведения Оруэлла и Замятина, такие как советские столовые с унифицированным и безвкусным меню, дефицит товаров и общежития для рабочих заводов. Другие сюжеты, напротив, вызывают улыбку, подобно произведениям Зощенко, Ильфа и Петрова, на которых автор нередко делает отсылки).
Не многие знают, что в 1920-е годы советские архитекторы-новаторы проектировали дома без кухонь не случайно, а с целью освободить женщин от традиционной домашней работы и внедрить общественное питание. Также известно, что в 1960-е годы обычный москвич мог позволить себе бутерброд с икрой и бокал шампанского. Увидев такое изобилие, иностранцы были потрясены.
Идеологическое противостояние между Микояном и главным диетологом СССР, профессором Мануилом Певзнером сегодня воспринимается, как анекдоты Хармса.
Анастас Иванович, ценитель изысканной еды и знаток кавказской кухни, был убежден, что новых граждан Советского Союза необходимо обеспечивать вкусной, питательной и привлекательной пищей. Он лично оценивал все советские продукты, прежде чем они поступали в продажу. Именно он утверждал названия и оформление упаковок, включая бело-голубую этикетку сгущенки и наименование «Докторской» колбасы).
Мануил Исаакович, напротив, утверждал, что главное в еде – это ее польза, а вкус и внешний вид имеют второстепенное значение. Он считал, что пусть повара, придерживающиеся капиталистических взглядов, удовлетворяют тягу буржуазии к приправам и жареному, а советских граждан необходимо кормить здоровой пищей. При этом фундаментом социалистической кулинарии стала… еврейская кошерная кухня. Певзнер выступал за блюда, знакомые нам с детства, обладающие нейтральным вкусом: вареное мясо, сырники, каши, бульоны и кисели. Именно он создал уникальный трехразовый режим питания: горячий завтрак, обед, состоящий из трех блюд, и горячий ужин.
В 1939 году Микоян и Певзнер не смогли прийти к согласию по поводу названия первого издания, посвященного социалистической кулинарии. Профессор выступал за наименование «Книга о полезной и здоровой пище», однако нарком настоял на варианте «Книга о вкусной и здоровой пище».
Этот кулинарный сборник уникален. В нем сочетаются цитаты Ленина и Сталина, рецепты и фоторисунки, выполненные в определенной стилистике американского гиперреализма. В ней также упоминаются исчезнувшие с прилавков советские продукты, такие как маргагуселина (маргарин с ароматом гусиного жира), «Швейцарский» сыр, стоивший 3,20 и 3,90 рубля, и «Орловский» хлеб.
На фестивале книга Глущенко спровоцировала оживленную дискуссию. Некоторые утверждали, что советская кухня не уступает другим средиземноморской. Другие утверждали, что подобного явления не существовало. «Приведите хотя бы один пример блюда, которое было создано в Советском Союзе!» — восклицал писатель Владимир Березин, изучивший в свое время тему .
Советский общепит оставил свой след в жизни каждого. Даже обычный бутерброд – это уникальное явление. «Слово пришло из Германии, но там его не знают, – отмечает Ирина. – Плотный ломть белого хлеба, обильно смазанный маслом, а затем с толстым слоем колбасы, был неотъемлемой частью советской культуры». И хотя я не являюсь поклонником советской кухни, даже меня эта книга вызвала неожиданную волну воспоминаний.
