Мне не показалось бы странным, если королева Елизавета II не получает удовольствия от просмотра своих фотографий. Вполне вероятно, что она не будет единственной: психологи утверждают, что каждый третий житель планеты испытывает заметное недовольство при виде собственного изображения и соглашается на фотосъемку лишь в исключительных ситуациях. Более того, некоторые люди испытывают перед камерой настоящий, почти инстинктивный, страх (психологи определяют это явление как «фотофобия»). Почему мы так негативно относимся к фотографии, процессу, который, на мой взгляд, обладает определенной магией?
Психологи выделяют ряд факторов, объясняющих неприятие фотографии. Некоторые из них оказались весьма неожиданными. К примеру:
Фотоаппарат — орудие убийства. Наследство от эпохи, когда первый европейский фотограф направил объектив на темнокожего аборигена в одной из африканских колоний, – это первобытный страх перед тем, что фотография забирает частичку души. Во многих культурах и племенах до сих пор сохраняются убеждения о том, что человек, допустивший свою фотосъёмку, оказывается в плену времени и теряет часть своей души. Но когда подобный довод приводят жители больших городов – люди, считающиеся цивилизованными и образованными, – он кажется неуместным. Хотя ученые и предложили объяснение этому явлению: склонность современного общества поддерживать ясновидцев, гадалок, экстрасенсов и подобных им «специалистов», готовых проводить магические ритуалы по фотографии, может вызвать опасения и внушить чувство страха.
Самые страшные 3х4. Несомненно, самые странные фотографии получаются в фотоателье, специализирующемся на «Фото на документы». На мой взгляд, наиболее убедительное объяснение неприязни к подобным снимкам я обнаружила в… исторической книге о фотографии. Оказывается, фотографирование на документы не появилось вдруг, а развилось из практики тюремной фотографии. Сам процесс во многом напоминает съемку анфас и профиль в полицейском участке: схожий свет, такой же ракурс, и атмосфера практически не отличается. Некоторые социопсихологи утверждают, что мы ощущаем отголоски коллективной памяти, когда идем фотографироваться на паспорт, визу или другие документы, и неосознанно напрягаемся, словно чувствуем за собой вину.
Объяснение, безусловно, интересно, но не слишком убедительно. Поэтому я предлагаю альтернативный взгляд: мы твердо убеждены, что восприятие официальных структур, получающих документ, во многом зависит от фотографии, размещенной на нем. Сама идея о том, что наше выражение лица на паспорте или водительском удостоверении определяет, пройдем ли мы таможенный контроль, будет ли остановлен нас инспектор ГИБДД или получим возможность продолжить путь, вызывает чувство дискомфорта во время съемки. В итоге, мы стремимся выглядеть на фотографии лучше и, пожалуй, даже более благонадежно, чем мы есть на самом деле. Но в действительности часто получается иначе — на всех документах мы выглядим встревоженными, скованными и испуганными, как будто ожидаем наказания. Разумеется, ценителей таких фотографий немного.
Фотосъемка — это акт насилия. Еще одну весьма нестандартную причину мне удалось обнаружить в лекциях Фрейда о подсознательных страхах и той символике, с помощью которой мы их обнаруживаем. В частности, он подметил, что многих дам явно смущает сам вид фотоаппарата с направленным на них объективом, который напоминает им пенис. Некоторые современные люди тоже чувствуют себя довольно тревожно во время съемки, подсознательно воспринимая этот безобидный процесс как акт сексуального насилия. Согласитесь, довольно занятное объяснение. С другой стороны, даже глагол «снять» можно ведь по-всякому интерпретировать…
Как бы это ни звучало, даже самая обыденная съемка на фоне архитектурных памятников, которая внешне не ассоциируется с обнаженностью, в определенной степени раскрывает нас. В повседневной жизни мы прилагаем значительные усилия, чтобы скрыть от окружающих и от самих себя то, что нам не нравится в собственной внешности. Однако камера оказывается бескомпромиссной и объективной. Она показывает нас такими, какие мы есть на самом деле, не принимая во внимание наше представление о себе. Мне редко доводилось встречать людей, полностью довольных своей фотогеничностью. Чаще всего у всех нас возникает ощущение, что фотограф намеренно запечатлел нас в невыгодном свете, и мы чувствуем себя неловко, словно нас выставили на всеобщее обозрение, как будто раздевшись, на Красной площади. Кому это может понравиться?
Фотография – это не привычное нам отражение в зеркале. Кроме того, люди склонны представлять себя иначе, чем их видят другие. Эту мысль попытались подкрепить результатами исследования американские психологи Теодор Мита, Маршал Дермер и Джеффри Найт. Они сделали фотопортреты нескольких десятков человек, затем отзеркалили их с помощью графического редактора. После этого снимки были показаны участникам эксперимента, и их попросили выбрать наиболее предпочтительный вариант. В итоге выяснилось, что люди выбирали отзеркаленные собственные портреты, считая обычные фотографии неудачными, в то время как другим участникам эксперимента больше нравились «настоящие» изображения.
Анализ полученных данных позволил американским ученым сделать вывод о том, что наша тяга или неприятие процесса фотографирования определяется не качеством снимков, а общим взглядом на мир. Исследование показало, что люди, оптимистично и уверенно относящиеся к жизни, реже испытывают дискомфорт от присутствия фотокамер, в отличие от людей с неуравновешенным характером, склонных к пессимизму и раздражительности.
Смысл этой басни, на мой взгляд, очевиден: не стоит критиковать объектив, если сама жизнь не приносит удовольствия. Я согласен с рекомендациями психологов: необходимо изменять свое состояние, стараться находить в жизни больше причин для радости, иронии и вдохновения. В конечном счете, даже самый простой совет «Любите себя!» имеет под собой основания. Полюбите себя в реальной жизни (я настаиваю, в жизни, а не перед зеркалом), и тогда на фотографиях вы однажды увидите улыбчивого, обаятельного, яркого человека. И вместо привычной реакции «Неужели этот некрасивый человек – это я?» появится другая: «А вот эта довольная жизнью рожа определенно моя!»
